Оглавление

XLV
Чистка партии

Для освобождения партии от людей, способных составить массовую базу сопротивления правящей клике, Сталин практиковал массовые чистки партии. Первая генеральная чистка после смерти Ленина была проведена в 1929-30 годах в соответствии с резолюцией XVI конференции ВКП(б), в которой говорилось, что чистка должна "сделать партию более однородной, беспощадно выбросить из рядов партии все чуждые ей, вредные для ее успехов, равнодушные к ее борьбе элементы и разоблачая скрытых троцкистов и и сторонников других антипартийных групп и очищая от них партию"[1]. Во время этой чистки было исключено 10,2 % состава партии и добровольно вышло из партии 1,3 %[2].

Само объявление этой чистки было нарушением устава партии, согласно которому чистка должна была объявляться по решению партийного съезда. В постановлении же конференции ставилась задача завершить ее именно к очередному XVI съезду. Параллельно с чисткой шел массовый прием в партию новых членов. В докладе на XVI съезде Сталин в качестве крупного достижения называл "заявления рабочих о вступлении в партию целыми цехами и заводами, рост числа членов партии в промежутке от XV съезда до XVI съезда более чем на 600 тысяч человек, вступление в партию за первый лишь квартал этого года 200 тысяч новых членов"[3]. Форсированный рост численности партии продолжался и после XVI съезда.

Но и обновленная таким образом партия не достигла достаточной "монолитности" для обеспечения ее безоговорочного повиновения Сталину. Поэтому через два с половиной года после окончания чистки 1929-30 годов была объявлена новая генеральная чистка партии. Особенность ее состояла в том, что до ее завершения прием в кандидаты и перевод в члены партии был прекращен. Решение ЦК о проведении чистки в течение 1933 года было принято 10 декабря 1932 года и подтверждено январским пленумом ЦК и ЦКК, который постановил "организовать дело чистки партии таким образом, чтобы обеспечить в партии железную пролетарскую дисциплину и очищение партийных рядов от всех ненадежных, неустойчивых и примазавшихся элементов"[4].

К категориям, подлежащим чистке, постановлением ЦК и ЦКК от 28 апреля 1933 года были отнесены, в частности, "двурушники, живущие обманом партии, скрывающие от нее свои действительные стремления и под прикрытием лживой клятвы в "верности" партии пытающиеся сорвать на деле политику партии", а также "открытые и скрытые нарушители железной дисциплины партии и государства, не выполняющие решений партии и правительства, подвергающие сомнению и дискредитирующие решения и установленные партией планы болтовней об их "нереальности" и "неосуществимости"[5]. Согласно духу и букве этих положений, из партии должен был быть изгнан всякий, кто высказывал сомнения в правильности не только "генеральной линии", но даже отдельных практических мероприятий сталинского руководства.

Еще одним новшеством данной чистки стало нарушение устава партии, согласно которому члены ЦК и ЦКК как избранные съездом партии не подлежали чистке. В постановлении от 28 апреля была сделана важная оговорка о том, что возможность проведения чистки членов ЦК допускается "в случае подачи мотивированного заявления тем или иным партийным собранием или отдельной группой членов партии"[6]. Такие заявления не замедлили поступить от первичных организаций тех учреждений, в которых работали бывшие лидеры "правых уклонистов".

В заявлении секретаря ячейки Наркомата связи, которым руководил Рыков, предлагалось подвергнуть его чистке, поскольку он "до конца еще не разоружился". На собрании ячейки Наркомата Рыков выступил с двумя пространными речами, в которых заявлял, что "борьба со мной, в частности, и с правым уклоном является одной из крупнейших заслуг теперешнего руководства ЦК и особенно, и в первую очередь, т. Сталина"[7]. Опасность своей позиции 1928-29 годов Рыков усматривал в том, что "и мое имя, и моя позиция сделались центром притяжения ( о чем я говорил на одном из съездов) в целом ряде случаев элементов, враждебных Советской власти"[8].

Говоря о последующих оппозиционных группировках, Рыков заявлял, что некоторые из них "надеялись, некоторые были уверены в том, что я при благоприятных обстоятельствах открыто перейду на их сторону"; его же молчание по поводу этих группировок "давало повод тому, что я, возможно, остаюсь на старой позиции". В доказательство исправления этой очередной "ошибки" Рыков перечислял свои многочисленные выступления за последний год, в которых он критиковал "правую опасность" и новые антисталинские группировки. Рыков выражал желание, чтобы "из моей речи, на опыте моих ошибок товарищи научились с еще большей силой, с еще большей последовательностью бороться с правым уклоном в составе нашей партии"[9].

Касаясь своей работы в Наркомате связи, Рыков утверждал, что до его прихода в Наркомат последний "фактически находился в руках вредителей и различных врагов Советской власти". К своим достижениям он относил принятое по его инициативе постановление Совнаркома, согласно которому "преступления по линии связи приравниваются к преступлениям против социалистической собственности", а к недостаткам - "большое засорение органов связи чуждыми элементами"[10].

Однако даже такое выступление было объявлено выступавшими в прениях "недостаточно самокритичным". Рыкову ставилось в вину то обстоятельство, что он не признал "внутреннюю политическую связь" своей позиции 1928-29 годов со своими прежними ошибками, начиная с 1911 года. В подтверждение "медленности", с которой Рыков изживает свои ошибки, ораторы ссылались на то, что он в двух своих выступлениях недавнего времени не произнес обязательных ритуальных слов, восхваляющих Сталина. Большинство речей на собрании завершалось выводом о том, что Рыков не оправдал доверия XVI съезда, избравшего его в состав ЦК.

Атмосферу собрания характеризует донесение председателя "чистильной" комиссии Наркомата в областную комиссию по чистке. В нем сообщалось, что Рыков давал своим ошибкам "сильно смягченные характеристики", а не менее половины участников собрания при выступлении лиц, критиковавших Рыкова, "всячески старались сбить ораторов. Наоборот, когда тов. Рыкову в его выступлениях удавалось пустить какую-либо остроту, эта часть публики разражалась неистовыми аплодисментами". Информатор не забыл сообщить и о своих заслугах, состоявших в том, что он, закрывая собрание, указал, что эти "неистовые аплодисменты по адресу тов. Рыкова за его остроты и шипение по адресу товарищей, старавшихся серьезно, по-деловому, вскрыть недостатки в работе Наркомата, выявляют подлинную антипартийную и антисоветскую физиономию их авторов"[11].

В постановлении комиссии по итогам персональной чистки Рыкова указывалось на его "ошибки", выражавшиеся в том, что он в двух своих выступлениях "обошел молчанием вопросы о борьбе за генеральную линию партии". Комиссия постановила считать Рыкова "проверенным", но при этом "просить Центральную комиссию по чистке и ЦК ВКП(б) довести до сведения 17-го партсъезда, что тов. Рыков своей практической и партийной работой еще в достаточной мере не доказал, что он изжил свои правооппортунистические ошибки"[12].

Более успешно прошла чистка Бухарина - в основном по причине того, что он выступил с еще более постыдной и самоуничижительной речью. Он заявил о своей "полной безоговорочной солидаризации" с тем, что партийная организация потребовала его "добавочной проверки", поскольку он допустил "целый ряд тяжелейших ошибок". Подробно перечислив эти "ошибки", Бухарин утверждал, что его группа превратилась в конце 20-х годов "в рупор всех сил, которые сопротивлялись штурму развернутого социалистического наступления". Поднятые ею вопросы о партийном режиме, "сопровождавшиеся личными нападками и проч. на самых выдающихся и крупнейших руководителей нашей партии", Бухарин назвал "организационным рефлексом и мелкобуржуазных шатаний". Он заявлял, что теперь понял, что для победы социалистического строительства необходимы "абсолютное единомыслие и абсолютное единодействие", "военноподобный строй внутри страны" и партия "с железной совершенно дисциплиной", которая "способна железной рукой руководить массами". В установлении такого партийного режима Бухарин усматривал заслугу сталинского руководства, которое "исторически выросло, выковалось не на какой-нибудь организационной хитрости, оно выковалось, выросло и завоевало историческое место глубоко принципиальной линией"[13].

К своим особенно серьезным ошибкам Бухарин относил "ложные установки", дававшиеся им "целому ряду товарищей, которые потом, вырвавшись из-под моего руководства, в значительной степени опять-таки по моей вине, потому, что я разводил с ними демократизм, докатились черт знает до каких вещей, о которых вам известно" (имелась в виду судьба "бухаринской школы", большинство участников которой в то время находились в застенках ГПУ - В. Р.). "Я уже давно от всего этого отошел, мне очень неприятно все это вспоминать, - я от всего этого отмежевался", - присовокуплял к данному пассажу Бухарин[14]. Он напоминал, что на XVII партконференции и январском пленуме ЦК 1933 года он признал "свою вину за тех людей, которые скатились до контрреволюционных группировок. Это Слепков, Айхенвальд, Марецкий, Астров и другие. Я считаю себя повинным не в том, что они делали за последнее время, но я первый их "заразил", когда зародился правый оппортунизм.

Вторая моя ошибка заключается в том, что я завел с ними панибратские отношения, а потом они наплевали на меня и вырвались из-под моего влияния и пошли по пути контрреволюционных действий за моей спиной. Я считаю своим долгом самым решительным образом осудить их и целиком присоединиться к тем мероприятиям, которые проведены ЦК ВКП(б)"[15]. Демонстрируя полное преодоление своего былого "демократизма", Бухарин заявлял, что "мы должны раздробить черепа не только кулаков, но и всякого охвостья"[16].

Ячейка Объединенных государственных издательств (ОГИЗ), которыми руководил Томский, заседала три дня для принятия заявления о его персональной чистке. В первый день, как сообщал председатель комиссии по чистке ОГИЗа, обнаружилось, что значительная часть бюро и ячейки "находится под влиянием Томского" и положительно оценивает его работу. Поэтому Томский в своем выступлении свел свои ошибки лишь к тому, что он "долго не выступал на общественных собраниях". Лишь после того, как комиссия дала "направление прениям", поступило 4 индивидуальных и групповых "мотивированных заявлений" с предложением организовать персональную чистку Томского. В этих заявлениях он обвинялся в том, что "не подверг решительной критике свою продолжавшуюся годами борьбу с партией", "слишком много вредил партии и своим поведением и своей работой не перекрыл вины перед партией". В дополнение к этому Томскому ставилось в вину, что он во время работы в ОГИЗе "закупал идеологически невыдержанные рукописи" и пропускал "идеологический брак"[17].

На "персональной чистке" Томский вел себя более достойно, чем Бухарин и Рыков, и даже пытался защищать А. П. Смирнова, незадолго до этого выведенного из ЦК. В результате чистки он и другие лидеры "правых" были объявлены успешно прошедшими чистку.

В ходе чистки 1933 года из числа бывших лидеров оппозиционных группировок "вычищенными" оказались только Шляпников и Медведев, организаторы "рабочей оппозиции" 1920-22 годов. После решения ячейки Госплана об исключении Шляпникова "как окончательно порвавшего с большевизмом", он направил письмо Сталину, в котором протестовал против того, что "около меня создали атмосферу сенсации, мелкого клеветничества и из меня делают уже в печати "законченного двурушника". Шляпников сообщал, что комиссия не позволила отложить его чистку в связи с обострением у него глухоты. Поэтому он был вынужден явиться больным на собрание, где не был способен даже слышать обвинения в свой адрес и поэтому дать отпор "шкурникам и , которые клеветали на меня". В заключение письма Шляпников обращался с просьбой "положить конец издевательствам надо мною и обязать комиссию по чистке предъявить мне факты о моем двурушничестве".

Сталин переслал это письмо в Центральную Комиссию по чистке. Здесь при рассмотрении апелляции Шляпникову пришлось выслушать новые издевательства, тем более оскорбительные, что с менторской речью в его адрес выступил Ежов, несколько лет воспитывавшийся в семье Шляпникова. "Сейчас Шляпников недоуменно всех спрашивает - в чем заключаются его преступления? - говорил Ежов. - и К тебе, Шляпников, со стороны партии было проявлено исключительно терпеливое отношение. Член партии ты старый, рабочий, культурный рабочий. На твое воспитание партия затратила очень много. Своим горбом ты тоже поработал. Пишешь книги, что не под силу еще многим из рабочих. И партия все время терпеливо к тебе относилась, думая, что Шляпников исправится.

Этим терпеливым отношением партии ты все время злоупотребляешь. Все твои знания и способности, на которые потрачено немало сил партии и твоих собственных сил, ты на протяжении полутора десятков лет употребил только на борьбу против партии. Терпение партии исключительное и целиком опровергает твои же собственные утверждения о режиме в партии и т. п., о которых ты неоднократно говорил и писал и Если мы сейчас оставим Шляпникова в партии, ни один член партии этого не поймет"[18].

Перед утверждением решения об исключении Шляпникова из партии споры на комиссии развернулись лишь по поводу того, за что его исключать: за "старое" - участие в "рабочей оппозиции" или за "новое" - за то, что он не выступал против троцкистов и "морально разложился". В результате "дискуссии" было решено исключить и за "старое" и за "новое". При этом обвинения в "разложении" сводились к тому, что, будучи председателем жилищного кооператива, Шляпников выступил на суде в защиту беспартийного члена кооператива, в квартиру которого по ордеру, подписанному Кагановичем, в нарушение закона был вселен работник аппарата МК партии.

Из прошедших чистку 1916,5 тысяч членов и кандидатов в члены партии было исключено 18,3 %. Всего же с 1921 по 1933 год в результате чисток было исключено и добровольно выбыло около миллиона членов и кандидатов партии (примерно десятая часть исключенных впоследствии была восстановлена)[19]. Если вычесть из этого числа 219 тыс. исключенных и выбывших в период генеральной чистки 1921 года, то окажется, что около 800 тыс. человек были изгнаны из партии в ходе сталинских чисток только до начала 1934 года.

Характеризуя противоположность функций и методов партийных чисток в первые годы революции и во времена сталинской диктатуры, Троцкий писал: "Внешним образом одна и та же партия и в начале советской власти и через 10 лет применяет одни и те же методы во имя одних и тех же целей: сохранения своей политической чистоты и своего единства. На самом деле роль партии и роль чисток переменилась радикально. В первый период советской власти старая революционная партия очищалась от карьеристов; сообразно с этим комитеты (комиссии по чистке - В. Р.) создавались из старых революционных рабочих. Выбрасывались за борт искатели приключений, карьеристы или просто мошенники, пытавшиеся в довольно большом числе прилипнуть к власти. Чистки последних лет, наоборот, направлены полностью и целиком против старой революционной партии. Организаторами чисток являются наиболее бюрократические и по своему типу наиболее низкопробные элементы партии. Жертвами чистки являются наиболее верные, преданные революционным традициям элементы и прежде всего ее (партии - В. Р.) старшие революционные поколения. Если в первый период пролетарская партия очищалась от худших элементов ее и буржуазии, то сейчас мелкобуржуазная бюрократия очищается от подлинно революционных пролетарских элементов. Социальный смысл чисток изменился в корне, но эта перемена прикрывается единой партией"[20].


ПРИМЕЧАНИЯ

[1] КПСС в резолюциях и решениях. т. 4. с. 489-490.<<

[2] Ярославский Б. Чистка партии. Большая Советская Энциклопедия. т. 61. 1934. с. 654.<<

[3] Сталин И. В. Соч. т. 12. с. 344.<<

[4] КПСС в резолюциях и решениях. т. 6. с. 32.<<

[5] Там же. с. 46-47.<<

[6] Там же. с. 49.<<

[7] Вопросы истории КПСС. 1991. # 6. с. 81, 88.<<

[8] Вопросы истории КПСС. 1991. # 7. с. 88.<<

[9] Там же. с. 88-91.<<

[10] Там же. с. 93.<<

[11] Там же. с. 93, 95.<<

[12] Там же. с. 96-97.<<

[13] Вопросы истории КПСС. 1991. # 3. с. 40.<<

[14] Вопросы истории КПСС. 1991. # 1. с. 85-86.<<

[15] Вопросы истории КПСС. 1991. # 3. с. 54.<<

[16] Вопросы истории КПСС. 1991. # 1. с. 88<<

[17] Кентавр. 1992. # 5-6. с. 108-113.<<

[18] Реабилитация. с. 114-116.<<

[19] Большая Советская Энциклопедия. т. 61. с. 655.<<

[20] Троцкий Л. Д. Сталин т. II. с. 214-215.<<


Глава XLVI